— Идём.

Он поманил меня пальцем, протянул руку и, крепко сжав пальцы, потащил на улицу. И я снова подчинилась. Словно во сне. Просто расслабила руку, позволяя переплести пальцы, и пошла следом. И никак не могла убрать с лица дурацкую улыбку и избавиться от ощущения странного спокойствия, почти счастья.

У меня же кот пропал! Эй, какое счастье?

Только почему-то казалось, что всё будет хорошо. Я шагала следом за подопечным прочь из дома, во двор, к воротам… мы прошли до самого конца аллеи и остановились у мусорных баков, с краю от которых стояла выстройка унесённых грузчиками коробок.

— Милое место… — пробормотала я.

Тимка усмехнулся, прикладывая палец к губам, выудил из кармана брюк мобильный и включил фонарик на самую-самую минимальную яркость. А потом подошёл ближе к коробкам, потянув меня следом.

— Смотри, — шепнул подопечный, освещая одну из коробок. Полупустую, прикрытую куском ткани.

— Куда?

Он закатил глаза, разжал пальцы, отпуская мою руку, и осторожно приподнял ткань. На дне коробки, свернувшись клубочком, блаженно спал Фай. А охнула, потом восторженно пискнула и едва удержалась, чтобы не схватить любимца из коробки, вырывая из сна. Нет, я оказалась гораздо «умнее» и в порыве эмоций кинулась на шею подопечному. Настроение превысило уровень хорошего, переходя в эйфорию.

— Ты нашёл его! — восторженно воскликнула я, утыкаясь носом Тиму в плечо. — Нашёл!

— Я же обещал, — выдохнул он, обнимая меня в ответ и гладя по спине. — А обещания надо выполнять.

— Спасибо.

Было тепло, уютно и восхитительно хорошо. Фай нашёлся, в воздухе пахло скорой грозой, а мы стояли у мусорных баков и обнимались. И я ощущала себя такой счастливой. Бесконечно. Как дурочка. Потому что только дуракам всегда везёт.

— Бери кота, — наконец прошептал Тим, — а я заберу коробку. Кажется, ему она слишком понравилась, не дело выбрасывать. Да и дождь собирается.

Я кивнула, разжимая объятия. Да, скоро начнётся дождь и к этому моменту лучше быть под крышей.

— 56-

Счастливая дурочка превратилась в умную и слегка печальную гувернантку утром следующего дня, когда поняла, что:

а) не заказала Тиму подарок, а значит, придётся что-то придумывать совсем на скорую руку;

б) целовалась вчера с подопечным (до дня рождения которого осталось всего два дня) и была бесконечно этим довольна.

Почему-то первое расстраивало больше. Второе было больше похоже на сон, приятный, но ничего общего не имеющий с реальностью. Тим, словно сжалившись и решив не напоминать мне о непедагогичном поведении, привычно разбудил на прогулку-пробежку, охотно позанимался — новую информацию он усваивал в рекордно короткие сроки — и ушёл к себе что-то планировать. Видимо, ко дню рождения.

Вот и всё. Никаких намёков, никаких полутонов. Разве что улыбался подопечный теплее — я не могла уловить это внешне, но замечала подсознательно. В изгибе губ, словах, жестах. Что-то изменилось, и мне совершенно не хотелось возвращать это обратно. Потому что так было уютно.

Тим активно покрывал листы тетради мелкими ровными буквами, когда через пару часов я привычно зашла к нему в комнату и устроилась в уголке кровати с книгой. Он лишь кивнул, показывая, что заметил меня, и продолжил работать. Тишина, спокойствие и моральное единение. Мы перешли границу бесконечной ругани и теперь легко уживались в одном пространстве, даже наслаждались этим. Сидели в тишине: у Тима свои дела, у меня — свои.

Увы, не в этот раз. Потому что сегодня я заметила у него на столе ту самую папку с документами, тщательно отсортированными из старых коробок отца.

— Чем тебе так важны эти документы? — спросила я, отрывая подопечного от работы.

Он вскинул голову, посмотрел на меня, потом на стол и только тогда тоже заметил папку.

— Рабочие? — на всякий случай переспросил подопечный.

— Полагаю, что да, — я осторожно кивнула.

Честно говоря, зная вечно отказывающегося отвечать Тима, я уже готовилась воззвать к накопленным желаниям. Но подопечный лишь вздохнул и, подхватив со стола папку, упал на кровать.

— Здесь часть бухгалтерии за последние года, отметки о важных проектах и инвестициях, — он усмехнулся, листая страницы. — У отца всё сохранено в электронном виде, а это, — Тим обвёл рукой бумаги, — периодически выбрасывается. Отец всегда подгадывает время, самое важное он сжигает, пропускает через шредер… короче, избавляется, как может, но и в «неважном» иногда находится что-то полезное. Но самое необходимое, конечно, коробках, которые он отвёз на работу.

— Хорошо, — кивнула я. — Но зачем было рыться в коробках?

— Потому что в кабинет к нему так просто не попасть. — Тим развёл руками, словно я спросила полную глупость. — Приходится довольствоваться тем, что есть.

Я закатила глаза, понимая, что вопросы формулировать нужно точнее. Егоров-младший почти как джинн, неправильно скажешь слово — и всё, желание исполнено не так.

— Я имею в виду, зачем тебе понадобились отцовы документы.

— Ааа, это…

Тим поморщился и упал спиной на кровать. Теперь он смотрел на меня снизу-вверх, голова лежала в паре сантиметров от моего бедра. Хотелось привычно накрыть ладонью лоб подопечного, расчесать пальцами волосы… но сегодня я удержалась.

— Пытаюсь всегда быть в курсе, что происходит с семейным бизнесом, — выдохнул подопечный, устремляя на меня пристальный взгляд. Он будто ждал чего-то, и мне становилось немного не по себе от мысли, что именно этого лёгкого прикосновения к волосам. Привычного. Но не дождался и продолжил: — Не могу иначе. — Словно совсем не о «семейном бизнесе». — Отец с тринадцати лет начал натаскивать меня, потихоньку учить всему, вводить в курс событий. К пятнадцати я уже разбирался почти во всём, иногда даже помогал ему. А потом случилась авария…

Тим сглотнул, вздохнул почти мучительно и сам поймал мою руку, слегка сжимая пальцы. Не-пе-да-го-гич-но. Но разве педагогично бросать человека, которому нужна поддержка? Нет. И я в ответ расслабила руку, позволяя переплести наши пальцы.

— И? — подбодрила его.

— И меня «отстранили». Отец сказал, что я слишком мал, чтобы принимать настолько важные решения, если не смог даже адекватно оценить ситуацию тогда, — в голосе Тимки звучала обида, старая, закоренелая. — Вот вырасту, тогда поговорим. Но время шло, мы не говорили, и я… — он вновь тяжело вздохнул и зажмурился. — Я придумал, как вмешиваться в дела компании обходными путями. Я ведь не идиот!

— Не идиот, — согласилась я. — Ни капли.

— Я за три года столько всего изучил. Бесконечный поток литературы, сайтов, семинаров. Наверное, помешался. Но я знаю, как и куда правильно инвестировать средства, с кем стоит связаться, кто станет лучшим союзником, а кого надо держать на расстоянии.

Именно, меня ты сразу планировал держать на расстоянии. На самом-самом дальнем. Я сглотнула, с трудом улыбаясь. А может, Тим был прав? Чувствовал, что из нашего союза выйдет нечто странное?

— Э-эй, я серьёзно, — возмутился он, неправильно восприняв мою реакцию. — Пара поглощённых фирм, вообще-то, на моей совести. Даже последняя. Помнишь, как я сбегал к Джою в самом начале?

Я осторожно кивнула, потому что помнить — помнила, но вспоминать не хотела. Сколько же нервов Тим тогда мне потрепал!

— И чем это могло помочь с поглощением фирм?

— Бо-оже, Джой помешан на твоём братце, а ты ничего о нём не знаешь? — Тимка усмехнулся, закатывая глаза. — Запоминай, Лада, а то вдруг старший из братьев Дериглазовых когда-нибудь всё же сможет подкатить клинья к твоему брату.

Я фыркнула, легонько стукая Тима по макушке. Тот среагировал мгновенно: перехватил мою руку и положил её на законное место — себе на лоб.

— Не дерись, — проворчал он. — Я ничего плохого не имею в виду и даже не ругаюсь, просто реально предлагаю познакомиться с настоящим призванием Сашки. Он программер, а вернее весьма талантливый хакер, который иногда, если игра стоит свеч, может достать весьма интригующую информацию, — подопечный усмехнулся. — В начале месяца он вскрыл комп генерального наших конкурентов и достал всю информацию. Я её сортировал… и передал отцу через секретаршу. Девочка благодаря мне строит из себя крутую, прикрывается парнем-хакером, и надеется занять место попривлекательней. А папа, кажется, уже почти расправился с конкурентами.